You're giving me more than i can return
Yet theres oh so much that you deserve
Nothing to say
Nothing to do
I've nothing to give, i must live without you
You know we're heading separate ways

Все люди делают ошибки, за которые им потом бывает стыдно. И этот стыд, чёрт подери, просыпается не через час, не через два и даже не через день после совершенного ими поступка. Он чувствуется сразу же, после сказанных слов или сделанных глупостей. А всё потому, что большинство людей до одурения тупы. Они не имеют привычки учиться на своих ошибках, не умеют постоянно следить за словами. Сказать иначе – просто не держат себя в руках. А ведь именно этому и надо, кажется, учится на протяжении всей жизни. В этой жизни ничто не даётся так легко, как мы думаем. Самоконтроль, чисто теоретически, это самое первое – чем стоит овладеть. Джереми же с самого детства не мог владеть собой. Для него это было чересчур сложно. Следить за словами? Нет уж. Куда проще помолчать. Только вот он никогда не понимал одной вещи: почему же его молчание всегда так в тягость. Просто, видимо, не пытался почувствовать себя в чужой шкуре. Приятного мало, когда ты изливаешь душу, а тебе стараются отвечать односложно, чтобы либо просто отмазаться, либо, чтобы не обидеть. Вот она, чёртова неопределённость, которая мучает нас всех время от времени.
Джереми старательно отводил взгляд куда-то в сторону, лишь бы не смотреть в глаза Евы-Лотты. Она была, мягко говоря, в ярости, и он это чувствовал. Да уж. Пора бы было засунуть свой поганый язык себе же в задницу и вести себя как подобает настоящему джентльмену… Но нет же. Алкоголь просто не позволяет делать такие вещи. Он позволяет развязать и язык, и руки, отключая фактически все отделы мозга. Пожалуй, лучше курить траву – ты просто смеешься над всеми вокруг, забивая очередной косяк, и ни один идиот не посмеет на тебя обидеться из-за такой глупости. Правильно говорят, что улыбка – решает все. Когда человек улыбается, глядя тебе в глаза, неужели не улыбнёшься хотя бы краешком губ? Смех же просто лучшее лекарство от всех болезней. Поэтому, может быть, проще смеяться над всеми курьёзными ситуациями, а не орать друг на друга? Хм, пожалуй, это чересчур странный вопрос. Такое руководство к действию никто и никогда не примет.
Гринберг уставился в потолок, сжимая зубы настолько сильно, что свело скулы. Он старался не позволять себе говорить то, что было у него на уме. Тысячи оскорблений, множество слов, способных задеть за живое. А Джереми никогда толком не стараясь делать это. Как-то получалось само собой. И виной всему чёртов острый язык и отвратительная честность. Таким быть нельзя. Просто нельзя. Безумно хотелось завыть от безумной смеси разочарования и ужаса. Эта ситуация начинала попросту сводить с ума. Сам виноват. Какая досада. Приходилось терпеть, чувствуя, как ногти свободной руки, состриженные под корень только вчера, впиваются в кожу. Безумно хочется бить по стенам и орать на всех вокруг только ради того, чтобы снять напряжение. Такое странное состояние, будто бы внутривенно какая-то сволочь ввела адреналин со скоростью свыше нуля целых и четырех тысячных мкг/кг/мин. Почти в два раза увеличились сила и частота сердцебиения и кажется, будто вот-вот закружится голова. Постепенно нарастает сила и частота сердцебиения, снижается общее периферическое сопротивление сосудов. Кажется, будто тебя с минуты на минуту разорвёт на миллиарды мельчайших частиц и развеет по ветру. Весь мир вдруг переворачивается с ног на голову. И в какую-то секунду начинаешь ощущать себя так, будто бы ты – один в этом мире. Остальные должны лишь упорно сидеть, и слушать тебя, записывая каждое слово.
Хотелось выпить ещё чего-нибудь крепкого, чтобы сбиться с мысли. Окончательно забыть правильный путь и доказать всем на следующий день, что это лишь алкоголь, затуманивший разум, превращает в такого урода. Но нет, так действовать уже поздно. Нащупав в кармане изрядно помятую пачку красного «Мальборо», Джереми аккуратно выудил из неё сигарету, конечно же, своим видом оставлявшую желать лучшего. Заметка на будущее: Никогда не кладите початые пачки с сигаретами в задний карман джинс, когда идёте на вечеринку – к вечеру курить придётся, похоже, самокрутку. Правда, с элитным табаком, но в любом случае, это того не стоит. Одной рукой действовать получалось с трудом, но Джереми упорно сжимал запястье Евы-Лотты цепкими пальцами, фактически не оставляя ей возможности куда-нибудь от него деться. Зажав между зубами измятую сигарету, Гринберг с грехом пополам, наконец, прикурил, даже не думая о том, сколько дискомфорта это может доставить Еве-Лотте, которая, к слову, поразила Джереми до глубины души своими слезами. Уж чего-чего, а женских слёз он терпеть не мог.  Но, увы, и успокаивать абсолютно не умел.
- Ну и что ты рыдаешь-то, а? – неожиданно мягко выдохнул Джер, снова зажимая сигарету между зубами. Что-то потянуло его смахнуть слезинку со щеки малышки Линдберг. Как-то уже совсем наивно. Такие ссоры не могут заканчиваться подобными вещами. Да и внутри у Джереми всё кипело, словно в чайнике, забытом неаккуратной хозяйкой на плите. Гринберг чувствовал, что скоро ему не удастся сдерживать себя, и чёртовы эмоции дадут о себе знать. Сдерживаться, чтобы не заорать уже получалось с большим трудом. Алкоголь, видимо, начинал отпускать его, но трезвости ему всё ещё упорно не хватало. Неудержимо тянуло высказаться, слова словно так и мечтали сорваться с языка, но Джейс старательно захлопывал рот после каждой сказанной фразы, пытался говорить как можно меньше и старательно унимал дрожь по всему телу. Ещё затяжка, и становится плевать на слёзы спутницы. Незачем строить из себя нежного, верного, милого и преданного. Ева-Лотта и так уже всё сама поняла. Менять ситуацию уже бесполезно.
- И как же с тобой надо разговаривать, а, Ева-Лотта? Нежно сюсюкаться, в те моменты, когда каждая твоя фраза пропитана ядом? – усмехнулся он, всё ещё будто бы боясь взглянуть девушке в глаза. Отчего-то он просто не мог позволить себе посмотреть в глаза, глядя в которые раньше он мог проводить время часами. Джереми старательно изучал её шею, губы, нос, волосы, руки, но только не глаза. Может, просто боялся, что она поймёт, что всё это – просто попытка подмять её под себя, заставить согласиться принадлежать только ему.
- Я не хочу понимать тебя только потому, что ты не пытаешься понять меня. Улавливаешь? Я не должен считаться с твоими взглядами на жизнь, если ты не считаешься с моими, - будто бы на одном дыхании протянул Джереми, растягивая слова. Похоже, смысл того, что он говорил, оставался загадкой для Евы-Лотты. Да, чёрт возьми, грёбаный сказочник, несущий чёрт знает что, несмотря на фактически не слушающийся его язык. В этом был весь Джереми, и его было уже поздно менять. Да и он отказался бы прогибаться и делал бы всё, что возможно лишь для того, чтобы не подчиняться никому. 
Сердце стучало так громко, что казалось, будто бы все вокруг слышат это. Пульс отдавался глухими ударами где-то в районе висков, и это просто выводило из себя. Хотелось усесться на пол, сжимая руками голову и взвыть от этой невыносимой то ли боли, то ли тоски по нормальной жизни. Спокойной. Тихой. Как раньше. До той аварии, перевернувшей его жизнь. В жизнь до того момента, когда его тело оказалось покрыто множеством шрамов, которые он задумчиво разглядывал каждое утро. Та поездка испортила ему жизнь, как казалось, навсегда. Почему же билеты в прошлое не продаются и не покупаются? Глупые, безумно глупые фантазии. Он никогда не мечтал забыть все, что произошло с ним, не хотел бы остаться тем мальчишкой. которым был до аварии. Нет. Его устраивало абсолютно все, кроме того, что это перевернуло его жизнь, заставило на какое-то время чувствовать себя ущербным и всеми брошенным. С другой же стороны это дело стимул двигаться дальше и жить, пытаясь стать таким, каким он мечтал быть всегда, несмотря на обстоятельства. Ева-Лотта ломала его каждым словом, срывавшемся с её губ, заставляла чувствовать себя ничтожеством. Он и сам не мог понять, как ей это удавалось, но от этой неопределённости становилось всё хуже. Он не пог даже представить себе того, что будет дальше. Боялся признать, что эту битву, он, похоже, проиграл, если уже признал своё поражение. Ева-Лотта была, несмотря на свой юный возраст куда сильнее его в плане уничтожения нервных клеток собеседника, и задевала куда сильнее, чем он. 1:1, Ева-Лотта, но кажется, что через пару минут счёт будет в твою пользу. У Гринберга есть шансы только на поражение.